С наступлением периода замедленного развития моды, столь заметное раньше противопоставление модного и немодного смягчилось, границы его оказались затушеваны и размыты. Разумеется, в моде всегда есть «последний писк», но социальное восприятие этих сверхновинок становится более неопределенным, размытым, теряясь в обильном калейдоскопе дизайнеров и их стилей. Прошли времена, когда доминирующая тенденция навязывалась всем под влиянием высокой моды, модных журналов и звезд; сегодня о том, что надо носить, чтобы не отстать от моды, знает лишь ограниченный круг профессионалов и посвященных, а большинство членов общества в точности знать не знают о том, что сегодня следует называть «последним писком»; мода все больше и больше смыкается с общим, достаточно неопределенным ансамблем с размытыми границами, освоить который трудно. Одновременно с этим вышедшее из моды, немодное, перестает быть хлестким приговором: хотя и говорят, что «это немодно», но не так сурово и определенно, как раньше: вещи не столь быстро выходят из моды и не столь поспешно начинают восприниматься как смешные. Когда в практической жизни становится возможна любая длина и любая полнота одежды, когда во множестве соседствуют различные стили, когда в моду входит ретро, когда выглядеть старомодно становится признаком принадлежности к новой волне, право, трудно уже быть абсолютно немодным. В новой конфигурации моды новое уже не ниспровергает мгновенно старое, строгие предписания моды больше не звучат так решительно и властно, как звучали ранее, они слабеют и изглаживаются по мере роста психологических, коммуникативных и прочих ценностей. Несмотря на широкую демократизацию, мода столетия еще функционировала как большая система «авторитарной исключительности». Но этот период закончился, было покончено и с «диктатурой» моды, и с утратой общественного престижа всего того, что вышло из моды, начал работать новый механизм: открытый, лишенный избыточных перегородок и силы директивы. Упразднив всякое обличение и шельмование немодного, демократизация моды вступила в финальную фазу: отдельные личности обрели огромную свободу в одежде, конформизм социальной жизни становился все менее гнетущим, менее однородным и менее постоянным. Как неприлично сейчас смеяться над физическими недостатками других людей, точно так же не принято смеяться над вышедшими из моды нарядами. Гибкость новейшей моды, решительное отвращение к насилию и жестокости, новая любовь к животным, осознание всей важности умения слушать другого, воспитание в духе терпимости и доброжелательности, ослабление социальных конфликтов — все эти факторы встроены в единый процесс создания современной демократической цивилизации. Так в мир приходит мода «с человеческим лицом», допускающая любую манеру одеваться, при которой все меньше и меньше судят о другом с точки зрения официальной нормы. Эйфория вокруг любого «лука» теперь существует только на фоне общепринятой терпимости в сфере одежды, на фоне ослабления и ликвидации социального кипения моды.
Комментарии закрыты