Заменив отсылки к прошлому на отсылки к настоящему, мода произвела и утвердила полный, радикальный разрыв с легитимным порядком и с ходом времени. Произошел исторический скачок, сокрушивший историческую непрерывность, но при желании мы можем видеть в моде систему, продлевающую и передающую по наследству вкусы и пристрастия, те или иные модели образа жизни, светские идеалы, существовавшие еще до появления чувства «современного» и смысла «современности».
Легитимация существования легкомысленных, фривольных новшеств в действительности продолжает прямую линию от культурных норм эпохи рыцарства и куртуазности, с ее стремлением к земным радостям и светским удовольствиям: радости сражаться на турнирах и участвовать в войнах, радости охотиться, заседать в празднествах и роскошных пирах, внимать наслаждению от игр и куртуазной поэзии, питать любовь к щегольству, пышности и зрелищности. Эта мораль аристократического удовольствия была, несомненно, главным фактором появления homo frivolus (человека фривольного): мода — ежедневная практика легкомысленных наслаждений, она сама — удовольствие нравиться, удивлять, ослеплять. Мода — к тому же удовольствие, обусловленное неким стимулирующим и возбуждающим средством в виде изменений, в виде метаморфоз форм, перемен самого себя и других.
Мода служит не только знаком социальных различий и превосходства, но также развлечением, украшением, радостью для глаз и радостью осознания отличий. Царство моды, появляющееся на карте на закате Средневековья, не следует воспринимать как способ найти забвение от бед и тревог своего времени, такое забвение не хуже сбывается в непрерывной преемственности норм, нововведения и образа мыслей, свойственных образу жизни феодалов, жадных до светских наслаждений. Поиск увеселений шел постоянно и усиливался параллельно развитию королевских дворов и куртуазной галантности, а также параллельно новой концептуализации человеческой жизни.
Из сочинений гуманистов становится ясно, что уже в эпоху Треченто (XIV век) усилилось сознание скоротечности земного существования; сожаление о неизбежности старости, ностальгия по юности, чувство неизбежности смерти обрели в этот период новое звучание. Не остается никаких сомнений в том, что эта коллективная чувствительность, которая впредь будет сопровождать Новое время, не могла не сообщать ускорение поискам удовольствий. Мода отражает страстную любовь к счастью и к жизни, обострение желания насладиться земными радостями, возможного благодаря рыцарским жизненным ценностям, придворному обществу и новой чувствительности и восприимчивости, в которой уже набухает меланхолия времени и страх смерти.
Комментарии закрыты