Где начинается и где заканчивается мода в эпоху бума потребления и апофеоза медиа, рекламы и массовых развлечений, эпоху звезд шоу-бизнеса, музыкальных хитов и интернет-ресурсов? Чем только сегодня не правит мода хотя бы отчасти, в ту эпоху, когда нечто эфемерное покоряет мир объектов, дел, культуры, невыраженных чувств, постигнутых смыслов, сознания себя; когда принцип прельщения на самом глубинном уровне реорганизует окружающую нас повседневность, область производства информации и сцену политических решений? Взрыв моды произошел, но это взрыв без эпицентра: мода перестала быть привилегией социальной элиты, все классы и все слои общества одержимы охмуряющим безумием изменений и пристрастий, инфраструктура базиса и надстройка во всей своей сложности, пусть в разной степени, но подчинены всевластию моды. Это эпоха совершенной моды, то есть моды как уже законченного процесса: динамика развития моды перекинулась на все возможные инструменты и сферы общественной жизни. Мода больше не является специфической и периферийной областью социальной жизни, она сделалась всеобщей формой, определяющей состояние социальных отношений. Мы все без исключения с головой погружены в моду и уходим в нее все больше и все глубже; постоянно что-то происходит, идет неразрывный процесс слияния трех явлений, которые и определяют моду как таковую: эфемерного, обольщения и маргинальной дифференциации. Мода уже сменила свое привычное место: более она не отождествляется с роскошью внешнего вида и с излишествами, но совпадает со сложным процессом, меняющим сам вид и сам облик нашего общества.
При синхронном расширении этой трехполюсной структуры известные нам современные сообщества перешли в новую фазу, радикально порвав с социальным состоянием XVII-XVIII веков. Возникли бюрократические и демократические сообщества нового поколения, главной особенностью и доминирующей чертой которых оказались легкость, веселость и фривольность. Принуждение уступило место личной социализации, при которой каждый сам выбирает собственный образ. Революция осталась в прошлом, каждый своим умом доходит до смысла собственного существования. Нет идеологий, которые требовали соответствовать готовой форме, но есть рекламная коммуникация. Мы уже не встретим ригоризма в общении, он вытеснен эмпатией и взаимопониманием людей, обольщенных потреблением. За несколько десятилетий мы сбросили с себя узы господства ригидных идеологий и дисциплинарных схем, требовавшихся в героический период развития демократий; современные общества ориентированы на товар, продаваемый в разобранном виде для дальнейшей сборки, и на экспресс-услуги. Но это, конечно, не означает, что мы разорвали все связи, соединяющие нас с корнями: фривольное, веселое и легкомысленное сообщество не покидает пределы сообщества бюрократического и конкурентного; просто оно относится к коммуникационной эре, для которой характерна гибкость. Это общество чтит границы демократического строя, оно осуществляет свою демократическую миссию во всеобщей экзальтации зрелищ, в непостоянстве мнений и мобилизации социальных ресурсов.
Комментарии закрыты