Таков последний этап индивидуализации моды, давно начатый высокой модой, но тормозившийся доминированием ценностей роскоши и утонченности высокого класса. В ходе индивидуализации творчества заявил о себе новый фактор, образованный новыми ценностями: юмором, молодостью, космополитизмом, небрежностью и показным пауперизмом. Мода буквально взрывается множеством своеобразных, даже странных, ни с чем не сравнимых коллекций; каждый дизайнер следует своим собственным путем, выдвигая на первый план собственные критерии. Мода одновременно приблизилась к логике современного искусства, к его умению вести поиск опытным путем в самых разных направлениях и отсутствию единых эстетических правил. Свободное творчество в любом направлении и стиле, как в искусстве, так и в моде! Подобно тому, как современные театральные режиссеры свободно осваивают давно признанный классический репертуар и тем самым разрушают его, уничтожая власть текста и отвергая прежние принципы как чуждые современной сцене, — точно так же дизайнеры уничтожили постоянно подразумевавшуюся отсылку в общему универсальному вкусу, иронически и анархически смешивая стили прошлого. Театр текста уступил место театру образов, напряженности и поэтического шока, а мода в свою очередь отодвинула на второй план сдержанные дефиле высокой моды, поставив на первый план эффект подиума, в виде удивительного шоу с громкой музыкой и ярким светом. «Реальность и подлинность моды — только в ее возбуждающем воздействии», — пишет Рей Кавакубо.
Даже частные коллекции уже не определяются тем единством стиля, структуры, длины, столь открыто заявленном в нью-лук, в линиях А и Y Диора, в линии «трапеция» Сен-Лорана. Вот что говорит о своем стиле сам Кензо: «Есть четыре стиля, которые постоянно возвращаются. Прежде всего есть большие блузы, которые легко превращаются в мини-платья, затем существует „викторианская" мода, женственная, мягкая, отрицающая декольте. Затем есть „кукольный" стиль, забавный, милый, красивый, веселый, а также существует „мальчишеский" стиль (или стиль „гарсон"), спортивный и мужской. В каждой коллекции эти стили и берутся за основу» (Кензо). Эклектизм — высшая стадия свободы творчества: длинное не исключает возможности существования короткого, каждый дизайнер может в свое удовольствие играть с формами, длиной и шириной одежды; внешнее единство для коллекции больше не требуется, точно так как оно не требуется для современной театральной постановки, с ее многообразными прочтениями, со ссылками на все и отсылками ко всему, разнородными коллажами, в которых смешано все на свете. Разумеется, по прежнему довлеет принцип, провозглашенный Диором, принцип заявленных тем коллекций, но они сейчас функционируют как мотивы, дающие свободное вдохновение, а не как нерушимые правила. Значим только дух каждой коллекции, поэтика торговой марки, как свободное поле для творческой деятельности художника.
Комментарии закрыты