Параллельно минимизации черт различия полов продолжается процесс явной, подчеркнутой дифференциации полов через знаки, которые могут принадлежать только женскому полу: платья, юбки, английские дамские костюмы, чулки, туфли-лодочки, макияж, эпиляция и т.д. Гибкая и способная к изменениям мода позволяет сосуществовать системе значительных противоречий с системой незначительных противоречий. Именно эта двойственная логика характеризует открытую моду, а вовсе не широкое распространение унисекса, сфера применения которого в строгом и точном смысле остается очень ограниченной, и элементы которого все равно опознаются как только мужские или только женские. Не будем удивляться, цель демократического периода — не создание единого пола; при наложении друг на друга законов большой и малой дифференциации разделение полов в сфере одежды продолжает существовать и действовать внутри систем свободного выбора.
В новой констелляции внешнего вида мужчина и женщина занимают далеко не равное положение, и структурная асимметрия продолжает лежать в основе организации мира моды. Если женщины могут себе позволить носить почти все, если они могут вводить в свой гардероб вещи по происхождению своему чисто мужские, то мужчины, напротив, подчинены строгому кодексу исключения признаков женственности. Мужчины ни в коем случае не могут носить платья и юбки, они не могут накладывать на себя макияж. За либерализацией нравов и за дестандартизацией ролей продолжает скрываться незыблемый запрет, по-прежнему организующий систему внешнего вида, причем с беспрецедентной силой субъективной интериоризации и социального одобрения канона: платье и помада — удел женщин, они неукоснительно запрещены мужчинам. Итак, мода ни в коем случае не является той системой всеобщей взаимозаменимости, в которой что угодно можно поменять на что угодно без всяких законов, все знаки «свободно коммутируются и без конца меняются местами»12. Мода не уничтожает и не устраняет основные системы координат, она не растворяет границы в полном и всеобщем равенстве и взаимозаменимости; противоречие между мужским и женским продолжает быть структурным: при всей условности элементов их нельзя произвольно переставлять. Табу, управляющее мужской модой и определяющее ее, настолько встроено в систему моды, что никто и не думает ставить его законность под сомнение; это табу не предоставляет никаких оснований для каких-либо протестов против него, каких-либо серьезных попыток отвергнуть его. Лишь Жан-Поль Готье рискнул представить юбки-брюки для мужчин, но это был скорее рекламнопровокационный трюк, чем поиски в области новой мужской моды, так что эта акция не имела никаких последствий для выпускаемой одежды. Иначе и быть не могло, ношение юбки мужчиной сразу же выглядит и воспринимается как знак некоего «извращения», порока, а эффект от такой выходки неизбежно оказывается бурлескным, пародийным. Мужское начало навечно осуждено бесконечно играть в мужественность.
Комментарии закрыты